Читать книгу - "Дихотомия «Свой/Чужой» и ее репрезентация в политической культуре Американской революции - Мария Александровна Филимонова"

Британия, как и мы, заинтересованы в рыбных местах и рассматривают их как имеющие величайшее значение для своего судоходства. Они, конечно, не останутся долго безучастными к тому определенному преобладанию, которое, как показал нам опыт, дает владение этой ценной частью торговли»[816]. Некоторые опасались, что Франция не потерпит растущей мощи Америки[817]. Кое-кто из американских политиков прикидывал даже, не собирается ли Людовик XVI силой взыскать неоплаченные Соединенными Штатами долги[818]. Представители отдельных штатов, как, например, Северной Каролины, где союзные войска не высаживались, вообще считали, что для них Франция не сделала ничего[819]. Виргинский губернатор Э. Рэндольф подытоживал: «Что касается Франции, ее великодушие в отношении Америки почти беспрецедентно… Но судьба многих других наций должна убедить нас, что помощь иностранцев – самое опасное и последнее средство, к которому следует прибегать»[820].

И в то же время, как ни парадоксально, по-прежнему верили во французскую помощь. П. Генри выражал не только собственную позицию, когда заявлял на виргинском ратификационном конвенте: «Пока дом Бурбонов на нашей стороне, мы в безопасности»[821].

8.3. Франция и праздничная культура США

Из всех стран, с которыми США так или иначе контактировали, Франция в наибольшей мере повлияла на американскую повседневность, уступая в данном аспекте только Великобритании. На триумфальной арке, сооруженной в честь заключения мира в Филадельфии, Франция представала протягивающей Америке руку помощи[822]. Но и до этого заокеанский союзник постоянно присутствовал в революционной праздничной культуре. Заключение договора с ним уже было поводом для организации торжеств по всей Америке. Годовщина события отмечалась со всей возможной пышностью. Филадельфийка Элизабет Дринкер записывала в свой дневник: «Весь вечер на площади были шумно. Стреляли из оружия и так далее. Праздновали годовщину союза с Францией»[823]. Газета «Pennsylvania Packet» описывала происходящее в городе более подробно. Конгресс дал обед в честь французского посла. Официальные тосты включали и такой: «Да будет вечным союз между Францией и Соединенными Штатами!» Пили также за короля и королеву Франции, а заодно и за принцев из дома Бурбонов. «Невозможно было превзойти веселье, царившее в обществе по счастливому случаю, собравшему всех вместе», – витиевато комментировал автор статьи[824]. В Идентоне (Северная Каролина) на аналогичный банкет пригласили всех сколько-нибудь известных французов, находившихся тогда в городе. Присутствовавший при этом испанский посланник отмечал «всеобщую радость, которую эта новость (о заключении союза с Францией. – М.Ф.) принесла жителям этого города»[825]. Праздновали и в армии. В Вэлли-Фордж, где находились тогда солдаты Вашингтона, состоялась особая церемония. Естественным элементом праздника, учитывая обстоятельства, стали военные маневры, орудийный и мушкетный салют, а также «ура» в честь короля Франции и союзных европейских держав (во множественном числе, хотя реально Франция была единственным союзником США). Как отмечал в своем дневнике военный хирург Дж. Тэтчер, «радость царила во всем лагере»[826].

Большое воодушевление вызывала высадка французов в том или ином месте США. Вот как встречали союзников в Ньюпорте. Местная газета описывала иллюминацию, традиционный салют из 13 орудий. «Блистательная внешность многочисленных джентльменов-офицеров флота и армии нашего достославного союзника, сошедших на берег, вид леди и джентльменов нашего города, радость всех друзей свободы по столь счастливому поводу представляли самую благоприятную перспективу будущего счастья и величия нашей страны»[827]. Французский священник, прибывший с корпусом Рошамбо, фиксировал гораздо менее официозную и более непосредственную реакцию на прибытие эскадры де Грасса. В Филадельфии толпа собралась у резиденции французского посла, скандируя: «Да здравствует Людовик XVI!» Несколько весельчаков соорудили импровизированную сцену и произносили комические надгробные речи по Корнуоллису. В успехе экспедиции де Грасса никто не сомневался[828].

Отмечались также события, связанные с французской королевской семьей. Особенно пышные празднования были посвящены рождению дофина Людовика-Жозефа, появившегося на свет 22 октября 1781 г. Король в тот же день поспешил известить Конгресс о событии. Официальный ответ гласил: «Счастье вашего величества не оставляло желать ничего, кроме сына, который унаследует честь, заслуженную его отцом… и в примере своего родителя найдет мощную побудительную причину заботиться о счастье своего народа… Он постарается сохранить для своего королевства и наших штатов выгоды союза, заключенного вашим величеством, и в подражание своему предку прибавит к своим титулам славное наименование Защитника прав человечества»[829].

В Вест-Пойнте по такому случаю 31 мая 1782 г. было организовано грандиозное торжество. Вашингтон пригласил всех своих офицеров и позволил им привести друзей и знакомых. Французский инженер Вильфранш возвел для церемонии временную деревянную постройку с великолепной колоннадой (каждая колонна была декорирована мушкетами и штыками). Крыша была сделана из переплетенных ветвей. Внутреннее убранство составили вечнозеленые растения, американские и французские флаги, а также всяческие эмблемы и девизы. Части Континентальной армии прошли парадом по берегу реки. Солдаты получили дополнительную порцию рома. Для офицеров в 5 часов был подан обед, где хозяевами были Джордж и Марта Вашингтон. Присутствовали нью-йоркский губернатор Дж. Клинтон с супругой, вдова героя Квебека Р. Монтгомери, а также именитые граждане штатов Нью-Йорк и Нью-Джерси. Хирург Дж. Тэтчер вспоминал о приеме с нескрываемым удовольствием: «Военный оркестр чаровал наш слух музыкой, пока мы пировали и с восхищением созерцали блистательных гостей и новое зрелище, представленное нашим взорам. Когда убрали скатерть, было произнесено тринадцать подходящих к случаю тостов; каждый из них сопровождался салютом тринадцати пушек и музыкальным аккомпанементом». Вечером была устроена иллюминация, так что, по впечатлениям Тэтчера, «горы отвечали эхом, словно грозными раскатами грома, а вспышки тысяч выстрелов в вечернем сумраке можно сравнить с яркими вспышками молний среди облаков». Под конец Вашингтон церемонно пригласил на танец супругу генерала Нокса и вместе с двадцатью другими парами танцевал прямо на зеленой траве[830].

В праздновании рождения дофина в Филадельфии участвовало семьсот «самых изысканных джентльменов и леди, каких можно было найти в городе и окрестностях»[831]. Посол Франции в сопровождении эскорта из легких кавалеристов явился в ратушу, где его ожидали военные почести[832]. Свои поздравления прислали и штаты. Граждане Северной Каролины, например, обещали молиться за дофина и его царственных родителей и уверяли, что счастливая весть «наполнила все сердца радостью. Каждый чувствовал личную заинтересованность в событии, которое так сильно способствует счастью ценимого ими народа и почитаемого ими монарха»[833].

Помимо официальных праздников подобного рода, французы с американцами организовывали друг для друга светские мероприятия. Так, офицеры Рошамбо во время своего пребывания в Род-Айленде в 1780–1781 гг. постоянно устраивали приемы, балы и другие праздники для гражданского населения. Генеральная ассамблея